Б-1, Б-2, Б-3 - Геннадий Карпов

Маленькая насекомая сучка тридцати сантиметров в холке если подпрыгнет, какой-то лысой разновидности, вся в мыле, с завидным азартом в очередной раз сбегала за мячиком и села перед хозяйкой, тяжело дыша. Её язык свисал из слюнявой пасти в половину её роста. На меня она больше не рычала и вообще вела себя так, словно на планете существовали только она, мячик и шесть пудов живого веса, замотанного в американский флаг.

– Её зовут Марго, – не поворачиваясь ко мне произнесла рыжая, – Очень умная. Умнее любого мужика. Катышки из пупа жрать не станет! Порода во всём. Она мне обошлась в тридцатник. Тех, кто таких же за штуку на рынке берёт, ждёт глубокое разочарование. Они теряют интерес к мячику уже через десять минут. А эта будет таскать мячик, сколько ни кидай! Рождена чтобы исполнять команды. Мне только такие нравятся. Мы с ней тренируемся каждый день. В четверг ходили на соревнования. Первое место без вопросов. Мешок корма и медаль – как с куста. А ей только год! Ты моя умница!

Она вновь кинула мячик в траву. Марго полетела в заросли и через пять секунд притащила хозяйке обслюнявленную резинку.

У меня в голове разом возникло большое количество вопросов, но я прокрутил возможные ответы и счёл за благо промолчать. Ситуация уже была понятна, забивать эфир ненужными спорами с ненужным человеком смысла я не видел. Одинокая с собакой – это уже диагноз, даже если никогда не читал Чехова. Женщина – сознательно или нет – выбрала имитацию вместо жизни. Я тут же увидел себя выгуливающим свору сявок с медалями на шеях в пять утра под снегом и дождём. Ей ещё год! Раньше я сдохну, чем она! Там – Валентин, тут – Марго. Интересно, в честь кого она – Марго? Булгаковская Маргарита? Маргаритки на лесной поляне? Маргарин кулинарный? Нет, увольте! Перед глазами у меня уже прочно стояла железная тарелка супа с длинными рыжими волосами и катышками из пупа.

– Я в породах собак не очень разбираюсь, но мне кажется, что это не лайка. Она не лает, а рычит. Рычалка? – сделав бровки домиком поинтересовался я. – Представляю, как носятся по мячики те, что стоят сотку!

– Пошли, погуляем! – скомандовала вместо ответа рыжая то ли мне, то ли собаке, встала, аккуратно свернула покрывало, на котором сидела и протянула мне свой кофр с надписью «Кэнон».

– Понеси! У меня сумка и так тяжёлая! Ну, рассказывай! Где работаешь? Где живёшь? У тебя дома ванная есть?

Я повесил на левое плечо второй фотоаппарат, она взяла меня под руку и потащила вдоль по улице. Собачонка бежала ровно у её правой ноги, словно на коротком поводке.

– У меня дома даже туалет есть! – удачно, как мне показалось, пошутил я.

По её лбу прокатился шторм морщинок и отрицательных эмоций.

– Туалет! Меня! Не! Интересует! Я тебя по-русски спросила: ты живёшь один? У тебя ванная есть?

Мы неторопясь шли по тротуару. Вечерело, хотя зной всем давал понять, что и ночью он нас от своего присутствия не избавит. Слева через дорогу тянулось унылое гетто пятиэтажек завода медпрепаратов, справа ярким пятном выделялось здание новой гостиницы. Четыре этажа стекла и разноцветных стен.

– Почти в каждом номере была! – рыжая кивнула головой на гостиницу. – Ты только не подумай про меня ничего плохого! У меня там подруга подрабатывает. Иногда захожу поболтать. Она однажды к негру там пришла. Тот как балду свою вывалил – подруга развернулась – и бежать! Ни за какие деньги не согласилась. У меня, говорит, там места нету столько.

Она замолчала, и метров двести мы прошли, думая каждый о своём. Интересная подробность из жизни незнакомки! С наскока и не поймёшь, чем поинтересоваться: то ли дальнейшим развитием ситуации, то ли количеством места у самого рассказчика? Наконец, я решил, что молчание означает мою очередь поделиться пикантными подробностями или хотя бы по порядку ответить на поставленные вопросы.

– Ванная у меня есть. Сто семьдесят сантиметров длиной. Глубину точно не скажу. Примерно вот по сюда, – я чиркнул пальцем по ноге немного ниже шортов, – Живу один. Гостинка. Большая. Почти сорок метров. Санузел совмещённый. На полу преимущественно кафель. Хата внутри без стен. Типа студия. Два окна. Первый этаж, но высоко. Ты – профессиональный фотограф или так, любитель?

Дураку было ясно, что «Кэнон» 600 – это коробка для лохов, а никакая не профессиональная камера. Его любимая цель – пирамиды Египта и пьяные морды туристов на тайском или турецком пляже. («Это я в Анталье. Это я в Патайе. Или наоборот. Не помню. Кадрики нерезкие получились, зато купальник хорошо видно. Фотик новый купила перед поездкой. А там инструкция длинная какая-то! И кнопок, кнопок! Пока ещё не разобралась». Тьфу! Изобретатель фотоаппарата застрелился бы, увидев, какие кадры делают его детищем! Щёлкали бы на мобилу!) Я спросил это лишь затем, чтобы упасть в её глазах ещё ниже и, соответственно, расстаться как можно быстрее и безболезненнее. Сразу после того, как сделаю пару кадров с её объективом.

– Ванна сто семьдесят? Студия сорок метров? Уау! У меня тоже гостинка. Восемнадцать метров. Мыться можно, но только стоя. Я так давно не плавала в ванне!

Я понял, что план с самоуничижением не удался. Стрелок стрелял не в ту мишень. Думал прикинуться дурачком, но эта проблема волновала собеседницу, как оказалось, не сильно. Видимо, надо было рассказать про автоматические настройки выдержки и диафрагмы, регулировку вспышки по задней шторке и съёмку в формате «RAW», а потом изобразить горе и поведать, что ванна в коммуналке – это роскошь, и мыться приходиться исключительно после того, как вечно пьяный сосед искупает в общей лоханке свою лишаивую болонку. Что ни говори, а разговорный жанр – не самая сильная моя сторона. Интересные идеи безнадёжно запаздывают к речевому информатору. И теперь я пожинал плоды.

Она плотнее взяла меня под руку, сбавила шаг, и очень душевно, или, я бы даже сказал – задушевно, с придыханием, сказала мне прямо в ухо:

– Гена, я обожаю принимать ванну, когда она длиной – сто семьдесят!

Думаю, ляпни я, что у меня дома стоит двухметровая джакузи – она дала бы мне прямо на газоне! Какие воспоминания или несбывшиеся грёзы ассоциировались у неё с большой ванной – не знаю.

Сначала я посмотрел на неё просто внимательно. Потом – с точки зрения мужчины. Ещё раз представил её за завтраком, в ванной, в постели. В постели так. Потом этак. И отбросил эту глупую мысль. Постельный вариант можно было не рассматривать даже в качестве гипотезы. Ростом она была почти с меня, при этом типичной мясомолочной конструкции, с мощной грудью, широкими плечами и кормой, почти без талии. Возможно, в раннем детстве она пыталась похудеть, но потом пошла в секцию толкания ядра и подала в этом виде спорта большие надежды. Поэтому рядом с ней в постели хорошо бы смотрелся тот негр из гостиницы, но никак не я. Моих тактико-технических характеристик хватило бы только на то, чтобы Б-52 прогрел моторы и приготовился взлететь. Но говорить в лицо женщине «Нет!» нельзя ни при каких обстоятельствах! Об этом можно написать завтра в почту или отправить что-нибудь витиеватое эсэмэской. Мол – будем надеяться на лучшее, а там поглядим, за какую тучу сядет наше солнце и поищем тот зонт, с помощью которого можно всё уладить!

– Да, ванна у меня – хоть на лодке плавай. Сто семьдесят – туда, потом сто семьдесят – обратно. Красота! У тебя есть лодка? Или – не всё сразу? Сначала – фотоаппарат, потом – вёсла, потом – лодка. А почему объектив продавать надумала? – у меня уже начинался процесс бесконтрольного трёпа, неизбежно предшествующий любому расставанию. Детей с ней мне точно не крестить!

– Я уже всё продаю. И фотоаппарат, и объектив. И ноутбук. Скоро куплю новые. Пойдём к фонтану! Марго там попьёт и отдохнёт, а ты нас с ней сфотографируешь!

У фонтана мы нашли свободную скамью. Рыжая несколько раз зачерпнула ладошкой воду из фонтана и дала собаке попить. Потом достала из сумки бутылку минералки и два стаканчика. Мы тоже глотнули. Я взял её камеру и осмотрел. Ясно, что только вчера из магазина. Установил режим серийной съёмки, дождался, пока Марго рванёт в очередной раз за мячиком и нажал на спуск. Застучал затвор. Пока пёсик перепрыгивал через бордюр, я сделал пять довольно чётких кадров и начал рассматривать их на экране камеры. Качество снимков мне понравилось, хотя объектив на ощупь казался каким-то игрушечным. В нём не хватало солидности. Пластмасса преобладала над металлом, что-то внутри слегка люфтило. Не покидало ощущение одноразовости.

– Я чё-то не поняла! – подала голос рыжая. – Ты сделал несколько снимков? Мне в магазине сказали, что затвор фотоаппарата рассчитан на какое-то определённое количество кадров. Кажется на тысячу.

– Тысяч на сто – сто пятьдесят! – поправил я.

– Ты уже вместо одного кадра сделал десять! Ты свой аппарат так же гробишь, или раз не своё, то и не жалко? Нафиг мне столько одинаковых собак?